Хлорофилия - Страница 41


К оглавлению

41

– Еще раз залезешь в мой кабинет, – равнодушно сообщил Герц, – велю тебя не пускать.

– Звучит ужасно, – ответил Годунов. – Архаично и немузыкально. В стиле дворянчиков из русской классики. «Подите прочь, граф, вы несносны, я велю вас не пускать…»

Он захохотал. Нескладный, отвратительный, пьяновато-хамоватый. Однокашник. Старый товарищ. Если все циники мира соберутся на демонстрацию, он понесет знамя. Мощнейший мозг, два метра долговязого тела, неизменная брезгливая гримаса, множество раз сломанный нос. Волосы дыбом, коричневые зубы. Под тонкой жилистой шеей на кожаном шнурке какие-то амулеты. Нелепая заношенная фуфайка с надписью «Kannabis Uber Alles». Герц не отказал себе в удовольствии лишний раз полюбоваться внешностью гения и подумал, что гений, в общем, выглядит, как и положено гению, умопомрачительно.

За последние пятьдесят дней гением было написано пятьдесят статей, очерков и эссе. Причем совершенно бесплатно. И вдобавок именно благодаря язвительным статьям и очеркам нового колумниста Гарри Годунова тираж журнала «Самый-Самый» существенно возрос.

И не только тираж. За два месяца изменилось многое. Кабинет шеф-редактора был преображен. Голографическую инсталляцию – бородатого Солженицына – старик велел перевезти в свою квартиру. В компанию к Марксу и Фрейду. На освободившемся месте Савелий установил новинку последнего поколения, из жизни титанов прошлого, под названием «Глеб Пьяных опускает Руперта Мэрдока по всем понятиям». Изучив ее детально, дамы краснели.

Впрочем, Герц того и добивался.

– Больше не клади ноги на стол, – примирительно попросил он, усаживаясь и открывая очередную флягу «дабл-премиум-люкс».

– Пустое, граф, – отбил Годунов, легко удерживаясь в стиле русского дворянчика. – Лучше повесьте сбоку бронзовую табличку: «На сию мебель возлагал натруженные конечности великий русский писатель…» Далее – неразборчиво.

– Когда пойдешь ко мне в штат?

Гений рухнул в ближайшее кресло, шумно почесал живот и зевнул. Посмотрел на Савелия печальными глазами сенбернара:

– Никогда. Я за деньги не работаю. Только из любви к искусству. Тем более в твоем грязном желтом листке…

– Согласен, – с достоинством кивнул Савелий. – Мы немного пожелтели. Но так было задумано. Так велел старик, когда уходил. Иди ко мне в штат, Гарри.

– Нет, – отмахнулся Годунов. – Не пойду. Еще десяток баек сотворю – и исчезну.

– Обратно на пятый этаж?

– Может, на пятый. А может, на сотый.

Герц развеселился:

– Кто тебя, дурака, пустит на сотый уровень?

– Не пустят, – спокойно поправил Годунов, ковыряя в носу, – а позовут. Уже звали. Опытные квалифицированные дураки вроде меня требуются везде. Осталось только денег подкопить.

– Зачем?

– Секрет. Но тебе скажу. Перед внедрением на сотые этажи надо сделать пластическую операцию. Переделать физиономию. Под монголоида. – И Годунов оттянул кончиками пальцев кожу возле внешних углов глаз: изобразил азиата.

– Не выйдет, – усмехнулся Герц. – Ты типичный славянин. Треть от татарина, треть от финна и треть от грека. Иди в секретариат и пиши заявление о приеме на работу. И сразу будут деньги. Много. Хватит и на операцию, и на новые ботинки.

– Еще чего, – с отвращением поморщился Годунов. – Секретариат? Заявление? Что за казенный жаргон?! Слушай, Герц, давай не будем. Помочь корефану Савелию – это одно. Это я могу. А работать на корефана Савелия – это совсем другое. Ты сказал: «Помоги, Гарри, у меня лучший репортер без вести пропал, я не справляюсь». Вот, старый Гарри помог. Но зачем предлагать старому Гарри работать на своего корефана? Старый Гарри может обидеться. А он знаменитый, он книги пишет, с ним лучше не связываться…

Савелий помолчал немного, потом спросил:

– Куда он все-таки мог исчезнуть? Этот наш лучший репортер?

– Вниз ушел, – сразу ответил Годунов. – Сидит где-нибудь на четвертом этаже, в притоне, и жрет мякоть ложками в компании удолбанных блядей.

– Ах я идиот, – пробормотал Герц. – Он ведь позвал меня в гости. Перед тем как сбежать. Прощался. Едва не плакал. А я его не понял. По плечу похлопал – и уехал… Идиот.

– Еще какой.

– Слушай, а его микрочип?

– На нижних этажах умеют все. В том числе и сигналы глушить. Правда, глушители кустарные, работают плохо. Потребляют слишком много энергии. Кстати, как и заводы по возгонке мякоти… Внизу, господин Герц, бурная деятельность. Первые пять этажей пожирают почти треть всей городской электроэнергии. Чтобы замаскировать и легализовать перерасход, умными людьми устроена широкая сеть соляриев для бледного простонародья. Власти думают, что электричество потребляют солярии, а на самом деле солярии нужны главным образом для отвода глаз. Все киловатты уходят на возгонку.

Савелий ощутил досаду.

– Где ж ты раньше был? Со своими познаниями…

– А ты? – невинно возразил Годунов.

Герц не нашелся, что ответить.

– Не волнуйся, – хмыкнул гений, изучая ногти. – Твой Гоша найдется. Перед бегством он наверняка снял наличными все свои деньги…

– Откуда знаешь?

– Я ничего не знаю, господин шеф-редактор. Я просто думаю вслух. Вредная привычка, со времен уединенной жизни… В общем, я предполагаю, что твой лучший репортер подхватил сбережения и махнул на четвертый уровень. К блядям. А бляди с четвертого этажа, – Годунов значительно поднял палец, – это не простые бляди. Это, брат, очень ловкие и ушлые бляди. Ловчее блядей с четвертого этажа только бляди с третьего этажа. Но на блядей с третьего этажа у твоего Гоши не хватит денег.

– Представляю, – вздохнул Герц, – что за бляди тогда на втором этаже.

41